Міжнародний фонд "Відродження"

Свобода воли или судьба?

Василий Трубников
Трубников В.М., профессор, доктор юридических наук, зав. кафедрой уголов-но-правовых наук юридического факультета Харьковского национального уни-верситета имени В.Н. Каразина.
Свобода воли или судьба? //Від громадянського суспільства – до правової дерави: Теорія та практика протидії злочинності: УІ Міжнародна науково-практична конференція, 15 квітня 2011 р., м. Харків: Збірник тез доповідей. – Харків: ХНУ імені В.Н. Каразіна, 2011. – 246 с. (С. 193-198).

СВОБОДА ВОЛИ ИЛИ СУДЬБА?

1. Проблему уголовной ответственности принято рассматривать в уголо-вном праве на базе философского учения о свободе воли и обуслов-ленности любых человеческих поступков, в том числе преступлений.
С точки зрения философии, основанием уголовной ответственности (юридической ответственности) является свобода воли лица, его способность самостоятельно выбирать способ поведения: ответственность наступает пото-му, что лицо, хотя и могло выбрать путь, одобряемый обществом и государст-вом, дозволенный законами, всё же выбрало путь преступления, причиняющий вред правам и законным интересов других индивидов и общества в целом. Если нет свободы выбора поведения, не может быть и уголовной ответственности.
Считается, что общество и государство имеет право упрекать и отсюда привлекать к уголовной ответственности граждан на том основании, что каж-дый человек награждается от природы сознанием и волей, которые позволяют ему понимать действие уголовно-правовых запретов и соотносит свое поведе-ние в соответствии с их требованиями. Но для привлечения лица к уголовной ответственности этого недостаточно. Нужно выяснить: имело ли данное лицо реальную возможность не нарушать требования уголовного закона, и вообще в какой степени человек свободен в выборе своего поведения, он должен воздер-жаться от совершения преступления или совершение преступления для него фатальное обстоятельство.
Спор о наличии или отсутствии у человека свободы выбирать линию по-ведения многие века ведется по двум направлениям: детерминизме или индете-рминизме. Философы детерминистской школы предлагали различные основа-ния для применения мер юридической ответственности к лицу, совершившему преступление. Представители французского материализма рассматривали прес-тупление как аналог негативных природных процессов, стихийных бедствий, от которых следует оградить общество путём изоляции от него преступника; вуль-гарные материалисты искали причины преступного поведения в изначальной предрасположенности к нему конкретного человека, придя таким образом к те-ории «прирождённого преступника», а позже «опасного состояния» личности, которое также обуславливает необходимость применения мер «социальной за-щиты», в том числе превентивных.
В диалектическом материализме, как известно, доминировала теория о том, что свобода воли является «осознанная необходимость», поведение людей является волевым и ответственным постольку, поскольку они осознают общес-твенные закономерности, оказывающие на них влияние и соразмеряют с ними свои поступки.
Диалектический материализм нашел свое проявление в двух разновидно-стях: механистическом и диалектическом детерминизме. Механистический де-терминизм считает, что человек - слепая игрушка внешних обстоятельств, он подобен механизму, который лишь адекватно реагирует на внешние и внутрен-ние раздражители. Поэтому каждый поступок человека, в том числе и преступ-ление, является неминуемым, поскольку он уже определен всеми предыдущими событиями, имевшие место в жизни этого человека. В таком случае человек - раб обстоятельств, он лишен возможности свободного волеизъявления, а следо-вательно, и свободного выбора своего поведения, которое уже предопределено. Поэтому проявление преступной воли в совершенном преступлении является лишь видимость свободы, мнимая свобода, а если это так, то и невозможна не-гативная моральная оценка совершенного. Следовательно, обоснование уголо-вной ответственности в этом случае не столько в осуждении преступной воли, сколько в объективной вредности преступления для общества.
По мнению Спинозы человек никогда и ни в чем не бывает свободным, и его поступки всегда детерминированы внешними обстоятельствами. Энгельс, как представитель диалектического материалистического детерминизма, приз-навая детерминирующую роль внешней среды, одновременно признавал и ак-тивную роль человеческого сознания, однако фактически, в конечном счете, отдавал предпочтение первому. Согласно диалектическому детерминизму, че-ловек, очутившись перед выбором - совершить преступление или воздержаться от этого, зависит как от внешних обстоятельств, так и от собственного ума, со-вести, убеждений, склонностей, потребностей, интересов и т.п. Здесь ни внеш-ние обстоятельства, ни только внутреннее состояние лица не определяют в ко-нечном итоге его поведение. Преступление, совершенное человеком, является причинно связанным как с его сознанием, так и с объективной действительнос-тью. Внешние обстоятельства влияют на поведение лица, но лишь переламыва-ясь через ее внутренние психические установки, сознание. Именно ум, совесть, убеждение подсказывают человеку, как поступить ему в данной конкретной си-туации. Однако основание для этического и правового осуждения преступления и лица, которое его совершило, есть лишь в том случае, если это лицо имело объективную возможность избрать из имеющихся вариантов поведения (хотя бы из двух) непреступное средство достижения поставленной цели.
Таким образом, наличие относительной свободы выбора поступка (сте-пень свободы) и является обоснованием уголовной ответственности конкретно-го лица за избранный им преступный вариант поведения. В таком случае уголо-вная ответственность способна выступать средством воздействия на сознание и волю людей и тем самым детерминировать их поведение в будущем. Следова-тельно, если человек сознательно избирает преступный вариант поведения, имея возможность сделать иначе, то это и обосновывает возможность и необ-ходимость со стороны государства применить к нему меру принуждения, нака-зание.
Известно, что марксистско-ленинская философия, применяя постулат о первичности материи и вторичности сознания, обосновывала один из своих исходных тезисов об отставании сознания от бытия (в том числе и общественного сознания от общественного бытия).
Фактически все приведенные выше рассуждения сводятся к проблеме свободы человека. Свободен ли человек в любой момент принять решение в пользу добра, или он не обладает этой свободой выбора, поскольку детермини-рован внешними и внутренними силами? И несмотря на убедительные доводы многих из этих теорий и на множество книг, написанных об этом, дискуссия еще далека от завершения и проблема свободы воли, да еще и в совокупности с проблемой судьбы человека требует своего последующего разрешения. Я ду-маю здесь уместно привести высказывание Уильяма Джеймса, который отме-чал, что "широко распространено мнение, что дискуссия о свободе воли уже давно обессилела и увяла и тот, кто одержал в ней верх, может привести в спо-ре лишь избитые аргументы, которые всем хорошо известны. Но это глубокое заблуждение. Я не знаю другой темы, которая была бы менее банальна и дала бы увлеченному человеку лучший шанс сделать новые открытия - возможно, не для того, чтобы навязать решение или вынудить прийти ко всеобщему согла-сию, но с тем чтобы поделиться с нами более глубоким пониманием того, о чем, собственно, идет речь в споре между двумя сторонами и что в действите-льности содержат идеи о судьбе и свободе воли".
Мне думается, что более правильным методологическим подходом при рассмотрении проблемы свободы воли являются положения экзистенциальной психологии, и прежде всего, высказывания одной из ключевых фигур экзистен-циальной психологии Ролло Мэя, разработавшего новую концепцию человека. Экзистенциальная психология в разных интерпретациях придерживается точки зрения, согласно которой люди несут значительную долю ответственности за то, какие они есть.
Человек, с точки зрения Мэя, живет настоящим, для него актуально в пе-рвую очередь то, что происходит здесь и сейчас.В этой единственной подлин-ной реальности человек формирует себя сам и ответствен за то, кем он в конеч-ном счете становится.
Определяя понятие свободы, Мэй говорил, что «свобода личности - в ее способности знать о своей предопределенности». Слово «предопределенность» в этой фразе означает то, что в своих более поздних работах Мэй называл судь-бой (destiny). В этом случае свобода рождается из осознания неизбежности сво-ей судьбы: понимания того, что смерть возможна в любой момент, что мы рож-дены мужчинами или женщинами, что у нас есть какие-то характерные для нас слабости, что, опираясь на впечатления раннего детства, мы склонны вести себя определенным образом в будущем, и т.д.
Свобода - это готовность к переменам, пусть даже конкретный характер этих перемен и остается непредсказуемым. Свобода «предполагает умение все-гда держать в голове несколько различных возможностей, даже если в данный момент нам не совсем понятно, как именно нам следует действовать». Это об-стоятельство часто ведет к увеличению тревоги, но это нормальная тревога, ко-торую здоровые люди встречают с готовностью и которая вполне поддается управлению.
Мэй различал два вида свободы - свободу действия и свободу бытия. Первую он называл экзистенциальной свободой, вторую - сущностной свободой. Мэй настаивал на том, что экзистенциальную свободу (existential fr-edom) не следует путать с экзистенциальной философией или с экзистенциаль-ной психологией. Это свобода делать что-либо - свобода действия. Экзистен-циальная свобода - есть свобода действовать согласно собственному выбору.
Между тем свобода действия еще не обеспечивает свободу бытия. Иногда кажется, что в действительности экзистенциальная свобода даже затрудняет достижение сущностной свободы (essential freedom). Мэй приводил несколько случаев, когда заключенные тюрем и узники концентрационных лагерей с энту-зиазмом говорили о своей «внутренней свободе». Возможно, одиночное заклю-чение или другое ограничение свободы действия помогает человеку более ясно представить свою судьбу и развить в себе свободу бытия. В этой связи Мэй за-дается следующим вопросом: «Только ли тогда мы можем получить сущност-ную свободу, когда наше каждодневное существование встречает препятст-вия?».
Сам он отвечал на этот вопрос отрицательно. Не обязательно быть заклю-ченным в тюрьму, чтобы достичь сущностной свободы, то есть свободы бытия. Судьба сама по себе - наша внутренняя тюрьма, и осознание этого факта подви-гает нас думать больше о свободе бытия, а не о свободе действия. «Разве судь-ба, которая есть основа нашей жизни, не держит нас в заключении под надзо-ром одиночества, суровости, а подчас и жестокости окружающего мира, и разве это не вынуждает нас стараться заглянуть за пределы обыденности? Разве неиз-бежность смерти... не концентрационный лагерь для всех нас? Разве тот факт, что жизнь - это одновременно и радость, и тяжелое обязательство, не толкает нас к размышлению о более глубокой стороне бытия?».
Мэй определял судьбу (destiny) как «структуру из ограничений и способ-ностей, которые представляют собой „данные“ нашей жизни». Судьба - это «строение Вселенной, проявляющее себя в строении каждого из нас». Оконча-тельная судьба всего живого есть смерть, но при более детальном рассмотрении наша судьба включает в себя и другие биологические свойства, такие, как уро-вень интеллекта, пол, физическая сила и размеры нашего тела, генетическая предрасположенность к тем или иным болезням и т. д. Различные психологиче-ские и культурные факторы также вносят свой вклад в формирование нашей судьбы.
«Судьба - это наш «концентрационный лагерь», который тем не менее определяет нашу сущностную свободу.»
Судьба - это то, к чему мы движемся, наша единственная конечная стан-ция, наша цель. Это отнюдь не означает тотальную предопределенность и об-реченность. В границах, определенных судьбой, мы имеем право на выбор, и эта свобода позволяет нам при необходимости противостоять своей судьбе и изменять ее. В то же время невозможно изменить все, чего бы мы ни захотели. Мы не можем достичь успеха в любой работе, победить любую болезнь, пост-роить отношения с любым человеком в точном соответствии со своими пред-ставлениями. Жизнь всегда вносит свои коррективы. «С судьбой нельзя не счи-таться, мы не можем просто стереть ее или заменить чем-то другим. Но мы мо-жем выбирать, как нам отвечать нашей судьбе, используя дарованные нам спо-собности».
Мэй полагал, что понятия судьбы и свободы, так же как и любви-ненависти, жизни-смерти, являются не взаимоисключающими, а дополняющи-ми друг друга, существующими в неразрывной связи как одно из отражений ве-личайшего парадокса, которым является человеческая жизнь. «Парадокс за-ключается в том, что свобода обязана своей жизнеспособностью судьбе, судьба же обязана свободе своей значительностью».
Свобода и судьба слиты, таким образом, воедино, одна не может сущест-вовать без другой. Свобода без судьбы - это распущенность и вседозволен-ность. Как это ни странно, на первый взгляд, вседозволенность, ведущая к ана-рхии, в конце концов влечет за собой полное уничтожение свободы. Таким об-разом, без судьбы не бывает свободы, точно так же, как судьба без свободы те-ряет всякое значение.
Свобода и судьба порождают друг друга. Бросая вызов судьбе, мы обре-таем свободу. Стремясь к свободе, мы выбираем свой путь, который так или иначе проходит через пространство, ограниченное нашей судьбой.
Таким образом, разделительный союз в заглавии статьи «или» должен быть заменен на союз соединительный «и». В реальной действительности каж-дый человек при совершении любого своего проступка, в том числе и преступ-ления, обязательно проявляет свободу воли, но в том «коридоре», в тех грани-цах и пределах, которые определила ему судьба.



2. В теории уголовного права предлагается рассматривать уголовную ответственность в двух аспектах: в позитивном и в негативном. Позитивная (перспективная) уголовная ответственность рассматривается как отсутствие на-рушений запретов, установленных уголовным законом. Позитивная уголовная ответственность понимается как «обязанность соблюдать требования уголовно-го закона», «правовые требования», «выполнение должного», «социальный правовой долг». Правовым последствием данного вида ответственности являет-ся положительная уголовно-правовая оценка поведения лица со стороны госу-дарства, в том числепоощрение его действий. По мнению сторонников теории позитивной ответственности, она проявляется, например, в том, что исключает-ся уголовная ответственность за преступление, которое лицо не совершало; в освобождении от ответственности лица, доброваольно отказавшегося от совер-шения преступления и т.д.
Негативная (ретроспективная) уголовная ответственность связана с сове-ршением лицом преступления, предусмотренного уголовным законом и заклю-чается в применяемых государством мер принуждения.
Деление уголовной ответственности на негативную и позитивную не яв-ляется общепринятым в науке уголовного права. Отмечается, что позитивная уголовная ответственность не имеет большого правового значения, поскольку «перенесение понятия ответственности в область должного, толкуемого не как объективная реальность, а как определённый психологический процесс, лишает её правового содержания». И в этом смысле позитивная уголовная ответствен-ность скорее является институтом морали, чем права.
Отсюда именно негативная уголовная ответственность имеет наибольшее теоретическое и практическое значение; в большинстве работ институт уголов-ной ответственности рассматривается именно в этом аспекте.

3. Для раскрытия сущности основания уголовной ответственности многие ученые обращаются к понятию состава преступления, причем делается это по-разному.
Одни рассматривают основанием уголовной ответственности наличие со-става преступления, что на мой взгляд, является неверным утверждением, пос-кольку общественно опасное и противоправное деяние (преступление) подме-няется весьма абстрактным виртуальным понятием состава преступления. Об-щее понятие состава преступления является средством познания конкретных составов преступлений и позволяет подвергать научному анализу их признаки, классифицировать эти признаки и содержание конкретных составов преступле-ний. В теории уголовного права общий состав используется как эталон, основа для правильного определения в каждом конкретном случае наличия или отсутс-твия в действиях лица того или иного состава преступления. Таким образом, общий состав преступления в науке уголовного права выступает в качестве своеобразного теоретического постулата для правильной квалификации совер-шенного деяния.
Не соглашаясь с такой трактовкой основания уголовной ответственности, я подчеркиваю, что реально существующее в действительности совершенное преступление фактически подменяется понятием состава преступления. Это чи-сто научный термин и его можно использовать в научных дискуссиях, а в не в законодательных дефинициях. Более того, многие ученые отвергают полез-ность и необходимость вообще использования такого термина как состав прес-тупления, боясь, по-видимому, того, что к виртуальному понятию человек час-то привыкает и в один момент психологически может его принять за сущее.
Да и в действующем уголовном законодательстве многих западных стран понятие состава преступления отсутствует, оно не нужно, вносит путаницу при соотношении понятия преступления и состава преступления.
Другие ученые считают, что единственным основанием уголовной ответ-ственности является установление в действиях лица определенного состава преступления. Здесь стараются как-то приблизить реальность к раскрытию су-щности понятия состава преступления. Но исходным же моментом для квали-фикации деяния является совершенное преступление и сравнение его с тем, как оно описано в законе. Ведь совершенное деяние всегда конкретно, реально, ис-тинно. Если мы говорим о конкретном составе совершенного преступления, тем самым суживаем возможности его квалификации, отсекаем возможные вариа-ции, которые могут и не охватываться установленным в законе составом прес-тупления. Здесь уместно вспомнить о методологическом принципе, получив-ший название по имени английского монаха, философа Уильяма Оккама «Брит-ва (лезвие) О́ккама» (Ockham, Ockam, Occam; ок. 1285-1349), который, думаю, следует использовать в наших рассуждениях. В упрощенном виде он гласит: «Не следует множить сущее без необходимости» (либо «Не следует привлекать новые сущности без самой крайней на то необходимости»). Альберт Эйнштейн переформулировал принцип «Бритвы Оккама» таким образом: «Всё следует упрощать до тех пор, пока это возможно, но не более того».
Более правильной, на мой взгляд, является позиция авторов, считающих, что единственным основанием уголовной ответственности является деяние (действие или бездействие) общественно опасное, виновное и противоправное, т. е. преступление, признаки которого нашли отражение в конкретной статье Особенной части УК. Преимущество такого понимания оснований уголовной ответственности заключается в том, что здесь подчеркивается одновременность возникновения уголовной ответственности с моментом, фактом совершения лицом указанного в законе конкретного деяния. А состав преступления, разра-ботанный наукой уголовного права, в последующем для правоохранительных органов выступает уже в качестве образца, эталона уголовно-правовой оценки (квалификации) преступления и лица, его совершившего.
Исходя из данных рассуждений, считаю, следует изменить законодатель-ное определение понятия основания уголовной ответственности, изложенное в ч. 1 ст. 2 УК Украины, и представить эту часть статьи в такой редакции: «1. Ос-нованием уголовной ответственности является совершение лицом деяния (дей-ствия или бездействия) общественно опасного, виновного и противоправного, т. е. преступления, признаки которого предусмотрены в конкретной статье Особенной части Кодекса».

23 марта 2011 г.

щоб розмістити повідомлення чи коментар на сайт, вам потрібно увійти під своїм логіном